Тем, что мы здесь сегодня
собрались, мы в определенном смысле "обязаны" властям. Ибо именно
власти своим экстремизмом - государственным экстремизмом - подтолкнули нас на
создание Движения, которое будет бороться против этого госэкстремизма и освобождать
политзаключенных. Именно освобождать. У нас раньше был Комитет - он и сейчас
существует, и будет существовать - Комитет защиты политзаключенных. Комитет
- организация разветвленная, но небольшая, потому что комитет - это слишком
мало для тех задач, которые сейчас стоят перед страной. Поэтому мы хотим, и
обстоятельства текущего момента этого требуют, защищать политзаключенных широким
фронтом. Из проекта нашей резолюции и других документов понятно, что это необходимо
делать.
Расскажу немного из истории создания нашего большевистского Комитета защиты
политзаключенных. Вам известно, что эта Конференция организована Комитетом защиты
политзаключенных (большевистским), и партией национал-большевиков Лимонова.
Последние два месяца мы идем рука об руку, добиваемся результатов, были инициаторами
создания нашего Движения. К нам присоединилось "Стоп НАТО" и другие
организации. Провозглашено наше правозащитное Движение за освобождение политзаключенных
было 26 мая на митинге возле здания Музея В.И.Ленина. Об этом были листовки,
фотографии, публикации - в "Дуэли" и в нашей газете "СРД".
Но вернусь к истории нашего большевистского Комитета. Сначала он не был "большевистским".
В 92-м году начала работу группа при РКРП - Российской коммунистической рабочей
партии. Были пикеты возле Латвийского посольства в защиту коммунистов Бурокявичуса,
Ермолавичуса, других политзаключенных, мы стояли там еженедельно. Защищали Рижский
ОМОН, Рубикса, и вообще все русскоязычное население Прибалтики. Вот такая группа
была, велась активная работа. Большие акции были - например, 7-го ноября 93-го
года, после подавления восстания у Дома Советов, мы распространяли газету Гунько
"Дубинушка", которая рассказывала о преступлениях режима Ельцина.
Тогда в этом участвовали некоторые из присутствующих сегодня в этом зале - вот
Виктор Михайлович Петров, например, рядом со мной тогда стоял, Татьяна Кулакова
и другие.
А Комитет берет свое начало - собственно как Комитет защиты политзаключенных
- именно когда создалась группа в защиту Андрея Соколова. Первое деяние, которое
вменялось ему в вину - это взрыв надгробного памятника на Ваганьковском кладбище
в Москве, мемориальной плиты семьи Романовых. Никакого захоронения там нет,
мемориальная плита немного покорежилась. Это считалось бы вандализмом, если
бы в сотне метров от этого места Андрей Соколов не написал хорошую надпись (особенно
хорошую по тем временам): "Буржуям - пулю, зарплату - рабочим!". И
сразу этот его вандализм стал считаться политическим преступлением против режима,
потому что был налицо политический лозунг и устрашающие действия, то есть взрыв.
Квалифицировалось все это по 205-й статье как терроризм. Я был общественным
защитником Соколова, общественным защитником его также был Виктор Михайлович
Петров, Наталия Ястребова и комсомольцы РКСМ(б). Они выступали как свидетели
защиты. Общественная защита квалифицировала поступок Соколова как вандализм
по его собственной просьбе - чтобы он быстрее мог выйти из тюрьмы и продолжить
революционную работу. Власти соединяли два преступления: взрыв плиты и политическую
надпись; защита поставила целью их разъединить. Мы говорили, что взрыв - это
одно, а надпись - совершенно самостоятельное деяние, со взрывом не связанное.
Это, мол, его постоянное комсомольское задание - делать такие надписи, он их
всюду оставлял... И комсомольцы все это подтвердили. Мосгорсуд, конечно, все
равно посчитал его террористом, но Верховный суд внял этим нашим доводам - и
его освободили.
Вот так все началось. Притом надо отметить своеобразный рекорд, который до сих
пор еще не побит - в Мосгорсуде Комитет собрал тогда сто человек. Представляете,
что это такое - в узких коридорчиках Мосгорсуда сто человек! Притом они пришли
ведь не с пустыми руками - принесли транспаранты, всякую литературу. Все кричали,
скандировали - весь Мосгорсуд поставили на уши (с тех пор в Мосгорсуд пускают
по паспортам). Тогда в Мосгорсуде собрались и политические противники - лимоновцы
были там вместе с анархистами, например. Я всегда считаю, что перед лицом геноцида,
перед лицом того факта, что гибнут наши лучшие товарищи - нам надо объединяться
в действии. Они - политзаключенные - все наши товарищи, потому что они встали
против этого кровавого режима. Поэтому мы не должны сейчас делиться на красных
и розовых патриотов. Они все - патриоты своего Отечества, Советского, Социалистического
Отечества, и пусть социализм мы по-разному понимаем, но все равно мы должны
сплотиться, другого пути просто нет, если мы хотим добиться результата. Иначе
давайте разойдемся, и будем очень чистыми идеологически сидеть каждый в своем
углу. Но этого нельзя допустить! Вымирает народ, вымираем мы, вымирают носители
нашей идеологии - коммунистической, социалистической, патриотической. Останется
голая пустыня. Поэтому здесь нельзя делиться.
И как раз процесс над Соколовым в Мосгорсуде показал, что когда мы объединились
- власти с этим посчитались, Верховный суд решил Соколова отпустить. Кроме того,
мы уже тогда объединились с А.В.Крючковым, создали новый Комитет под его председательством.
Тогда же мы провели митинг-пикет численностью около ста человек у здания ФСБ,
и на нем я сказал такую фразу: "Вскоре ожидается весеннее наступление трудящихся,
и мы добились того, что во все концы России был послано обращение, в котором
говорилось, что все протестные акции должны непременно включать, среди прочих,
требование: "Свободу Андрею Соколову!" - человеку, который за вас
пострадал, который написал замечательный лозунг "Пулю буржуям, зарплату
рабочим!"". И мы получили немало ответов с мест о том, что это наше
предложение поддержат - люди отнеслись сочувственно, особенно те, которые сами
поднялись на протест. И это тоже сыграло свою роль. Просто так, одними резолюциями,
ничего ведь не сделаешь. Я всегда доказывал, и всегда у меня будут доказательства
правильности именно такой постановки вопроса. Одни слова и бумажки-резолюции
ничего дать не могут, надо действовать. Но действовать разумно: можно из пушки
по воробьям палить, можно без пользы спалить всю организацию, а можно и проанализировать,
какие средства наиболее эффективны для достижения поставленной цели. Надо соизмерять
свои силы и возможности с поставленной целью.
Теперь - о Крючкове. Был уже Комитет Крючкова создан, работа пошла лучше, потому
что у него возможности шире - у него была партия, пусть небольшая, но партия.
Стали выпускать такой пухленький бюллетень Комитета защиты политзаключенных.
Усилилась бумажная работа, бюрократическая, потому что Крючков - он в этом отношении
большой дока, то есть эта сторона работы усилилась. И митинги тоже продолжались
- в общем, работа шла неплохо.
Соколова отпустили. Встал вопрос о защите Игоря Владимировича Губкина. Он был
и остается сейчас революционером № 1 - по крайней мере я и мои товарищи считают
так. Потому что этот человек не только сделал очень грандиозные вещи когда-то,
но самое главное, он поднял народ, он поднял товарищей, которые, как я считаю,
действительно настоящие большевики-революционеры - поднял их на вооруженный
протест - своим именем, своей энергией, всей своей жизнью поднял их на этот
подвиг. Но все-таки главное - он не сдался в тюрьме. Он уже два раза сидел (я
был его общественным защитником, правда, сейчас им быть не могу, потому что
на мне тоже уголовное дело висит) - и он не сдался в тюрьме, он продолжал в
тюрьме говорить: да - вооруженное восстание, да - статья 278 (это - насильственное
свержение конституционного строя, а за это организаторам дают по 20 лет тюрьмы),
да - терроризм, все формы терроризма нужны! Игорь ни перед чем не останавливался,
потому что режим осуществляет геноцид нашего народа. Он говорил это на свободе
и продолжает говорить в тюрьме. И поэтому мы его особенно ценим, считаем революционером
№1 - потому что мы в нем уверены больше даже чем в себе.
Комитет Крючкова начал защищать Губкина. А.В.Крючков - он бумажный человек,
очень такой педантичный, организованный, он никак не мог понять размашистой
натуры современного Степана Разина - Губкина. У Игоря защита была размашистая,
напористая и очень смелая. И Крючков никак не мог понять (или принять) линию
его защиты. А линия защиты была очень проста. Вот существует газета "Молодой
коммунист" - замечательная газета, которая печатала материалы "РВС".
"РВС" по всем юридическим признакам - террористическая организация,
это, говоря юридически - бандформирование, которое борется против режима вооруженным
путем. Это организация, которая борется против конституционного строя вооруженным
насильственным путем. И, разумеется, тут имеет место создание преступного сообщества,
что грозит организаторам сроками до 20 лет. То есть самые тяжкие преступления,
все политические. Вот что эта газета пропагандировала. Но при этом говорила:
"эта организация "РВС" - одно, а мы, редакция - другое дело;
мы с ними абсолютно согласны, поэтому печатаем их материалы, но в саму организацию
не входим. Это была такая военная хитрость, слишком, может быть, очевидная,
и когда в этом деле нашлись предатели - они без труда доказали, что редакция
газеты и сам "РВС" - это одно и то же. Тогда уже членов редакции обвинили
как членов "РВС" по всем статьям, о которых я сейчас говорил.
Сейчас над большинством обвинявшихся по делу "РВС" (кроме Губкина)
прошел суд, и Владимира Белашева - единственного, который не сдался - приговорили
к 11 годам строгого режима. Белашев держался мужественно, говорил, что он остался
советским человеком, и останется им и впредь, сколько бы лет заключения ему
ни дали. Ему предлагали сотрудничать - мол, ты же офицер, служишь в милиции,
теперь уже не советской - но он не сдался ни на какие уговоры, на компромиссы
не пошел - и получил из всех приговоренных наибольший срок. Губкин, который
тоже не сдается, и никогда не сдастся, я в это твердо верю - он получит максимальный
срок, если мы его не освободим раньше. А люди, готовые пойти на любые жертвы
ради его освобождения - есть.
Возвращаюсь в 1999 - 2000 годы. Комитет занимался защитой Губкина. В январе
2000-го года его освободили под подписку о невыезде, потому что кончился предельный
срок заключения под стражей до суда. Через 2 года и 4 месяца Губкин вышел на
свободу, а вскоре и остальные заключенные по делу РВС. Губкин (и Скляр в течение
некоторого времени) продолжали революционную деятельность в составе Комитета
защиты политзаключенных как заместители Крючкова. Вошел в состав Комитета и
освободившийся несколько ранее Андрей Соколов. Однако он вскоре создал свой
комитет, потому что Крючков наотрез отказался защищать и Ларису Романову, и
Илью Романова - мол, это анархисты, это не поймешь кто и т.д. - отказался организовывать
какую-либо их защиту. Когда, в частности, стали говорить про Илью Романова,
он вскипел, и там был очень большой скандал. Все разругались. А потом между
Губкиным и Крючковым возникло противоречие, потому что Крючков заявил, что,
мол, вы - Губкин, "РВС" - должны добывать деньги на борьбу (а это
- деньги немалые: десятки и сотни тысяч долларов, только тогда можно говорить,
что борьба будет ощутимая и революционная, а не просто декларация или суета,
которая не достигает цели) - "вы добывайте деньги, вы, если вас поймают,
будете за них сидеть..." - а сидеть за такие деньги надо ой-ой сколько!
- "а командовать буду я". Вот такой была по существу постановка вопроса.
Я точно говорю, потому что присутствовал при этих разговорах. Есть здесь и еще
человек, который тоже присутствовал и это прекрасно знает. И естественно, ребята
на это не согласились, и наш комитет раскололся. Тогда был создан третий Комитет,
председателем которого выбрали меня. Название его так и осталось - "Комитет
защиты политзаключенных - борцов за социализм". Сейчас мы смотрим на проблему
политзаключенных шире и поэтому перестали говорить "борцов за социализм",
а говорим просто "большевистский комитет". И по методам он большевистский,
и по идеям он большевистский, и по всей своей сути большевистский. Поэтому мы
и не стесняемся так его называть - надо говорить правду народу. 10 лет руководители
компартий водят народ как Моисей по пустыне, пока люди не вымрут или не разуверятся
во всем, они еще остаются на плаву только за счет того, что начался процесс
объединения партий.
И вот две организации, которые здесь присутствуют - это наш Большевистский Комитет
(разумеется, не только те, кто группируются вокруг него в Москве - у нас есть
люди и на периферии, и в ближнем зарубежье) и НБП - это те организации, которые
имеют наибольшее количество политзаключенных - они выступают против этого режима,
они реально борются, а раз есть реальная борьба, то есть и противодействие властей,
есть реальные политзаключенные. Все закономерно - никакого вранья, никаких пустых
слов. Дела сами за себя говорят. А в других партиях - одни слова, но никаких
реальных дел нет. Это пустые разговоры, что есть у кого-то подполье. Нет ни
у кого подполья. Подполье всегда чем занимается - оно финансирует партию, убивает
каких-нибудь одиозных личностей типа Чубайса, какие-нибудь акции совершают,
взрывы и т.д. Вот что делает подпольная организация. Если этих акций нет - нет
и никакой подпольной организации. Так что пусть руководители партий не врут
своим партийцам - нет этого!
Из РКРП меня дважды исключали именно за защиту политзаключенных. Вот был такой
там Сергеев Алексей Алексеевич - главный идеолог РКРП. Он сначала втравил наших
ребят в очень опасное революционное дело. Но когда сам попал - еще не к следователю,
а только лишь на чашку чаю в пресс-центр ФСБ - он настолько перетрусил, что
тут же позвонил мне и сказал: "Сними пикет с Кисельного переулка у ФСБ.
Сними сейчас же, или я исключу тебя из партии".- "Вы исключить меня
не можете, - сказал я, - вы - только первый секретарь, а решение должно быть
коллективным". "Я буду добиваться исключения. Сними!" - "Не
снимем!". Мы провели этот митинг. Но Сергеев пошел дальше. У нас был закрытый
пленум МК РКРП - как раз по тактике борьбы, в том числе и по политзаключенным
- и потом этот человек пригласил в штаб МО РКРП представителей ФСБ и провел
пресс-конференцию с их участием по результатам закрытого пленума. И вы думаете,
его кто-нибудь пристрелил или хотя бы выгнал из партии? Ничего подобного! Он
остался, а из партии вылетел я. Вот какое отношение. Я, кстати, не говорю, что
партия плохая. Никуда не денешься: сейчас народ еще в таком положении - униженный,
оскорбленный, опущенный, и партии не очень высоко поднялись над уровнем народа.
Еще нет у их членов ни героизма, ни самопожертвования, которое должно быть для
победы. Есть отдельные личности, есть отдельные организации, но самой партии
ленинского типа пока нет. Но с теми, которые есть, все равно приходится сотрудничать,
и надо сотрудничать, я к этому тоже призываю - потому что пусть занимаются эти
партии умеренной политической работой, она тоже очень нужна. Хотя бы в этом
освободят революционеров - освободят их руки, дадут свободное время. Революционеры
пусть революционной работой занимаются, а эти партии - хотя бы на демонстрации
побольше народу собирают. Поэтому они нужны.
И наше движение я вижу очень широко. Движение за освобождение политзаключенных.
Потому что здесь - я уже говорил - на розовых и красных делиться нельзя. Комитет
наш работает на конкретной идее - сегодня я хочу провозгласить даже две идеи
Комитета. Вот здесь название - Движение за освобождение политзаключенных - а
я хочу добавить: Движение против государственного экстремизма и за освобождение
политзаключенных. Ибо что порождает наших политзаключенных? Режим порождает
своим экстремизмом: это и невыплаты зарплаты, и уменьшение населения, рост преступности...
Этого не делают ни рабочие, ни крестьяне, это делает режим в угоду международному
сионизму, международному империализму, и в угоду нашим врагам-буржуям эта политика
делается. Главный экстремист - это власти. Их экстремизм порождает политзаключенных
- наших товарищей, героев, и это вещи абсолютно взаимосвязанные. Поэтому мы
будем требовать, чтобы власти прекратили свой экстремизм. Это, понятно, декларация,
мы понимаем, что они не прекратят, прекратить можно только уничтожив капитализм.
Я предлагаю судить таких как Чубайс, Путин, Ельцин, - они экстремисты. Они сами
себе выкопали могилу, и пусть они первые подадут пример и идут под суд! Конечно,
я уверен, что суда не будет, а если и будет - то он их оправдает. Уже сейчас
говорят, что у нас нет геноцида. У нас по миллиону в год уже в течение 10 лет
вымирает народ - и оказывается, нет у нас никакого геноцида! Так отчего ж они
вымирают? От хорошей жизни? Но это же смешно! От хорошей жизни стали вымирать
вдруг! Поэтому я предлагаю такое название для нашего движения и предлагаю обсудить
его в прениях - согласны или нет.
Есть адекватные меры борьбы и есть неадекватные. Адекватные - например, такие.
У нас сейчас были конкретные акции с НБП. Задача была - помочь соратникам Лимонова
добиться того, чтобы процесс над ним и его товарищами шел в открытом режиме
- чтобы в зал суда был доступ журналистам, представителям общественности, и
чтобы народ знал своих героев (да и предателей тоже), знал, за что они борются,
и понимал, что происходит в стране, мог на нашу сторону встать. В наших интересах
было сделать его политическим процессом. Добиваться этого можно разными способами.
Мы сделали серию совместных митингов. Это - у Госдумы, у Соловецкого камня,
лимоновцы сделали по всей России митинги в защиту Лимонова и других политзаключенных,
и первым лозунгом их были - "открытые суды". Самое главное - мы понимали,
что этого мало, и лимоновцы объявили бессрочную голодовку. Что такое бессрочная
голодовка? Это страшная вещь, товарищи. Я был на пресс-конференции, когда один
парень, Дима, заявил: "Я буду голодать до тех пор, пока не будет принято
решение об открытом процессе. Объявляю бессрочную голодовку, до смерти."
Это - всерьез. Ребята шли на подвиг. И я считаю, что мы должны считать их героями.
Мы их поддержали: голодали четверо лимоновцев и четверо из нашего комитета.
У нас здоровье с годами стало плохим, и притом мы еще продолжали работать, поэтому
наша голодовка не была бессрочной - мы ее держали 11 дней. Когда мы пришли к
патриотически настроенным депутатам - Алкснису и Черепкову - мы пришли не с
пустыми руками, мы пришли с политическим багажом, и Черепков, очень занятый
человек, бросил все свои дела, когда узнал, что ребята голодают и голодают до
смерти. Для него это был аргумент выше его узкополитических моментов. Он сказал:
"Надо сделать все, чтобы достичь цели". Не было бы этой голодовки
- не было бы его поездки в Саратов, не было бы его борьбы за открытый суд и
не было бы в конечном счете решения о том, что суд над Лимоновым и его товарищами
будет открытым. Таким образом голодовка лимоновцев в этой ситуации была адекватной
мерой. А нам говорили - в том числе и присутствующие в этом зале лица - "Голодовка
- это не наш метод". А я в ответ: "А что - ваш метод?" - "Наш
метод - вооруженное восстание". Я: "Но Лимонова закрытым судом засудят,
дадут 20 лет ни за что! Ребят его засудят! Что-то делать надо сейчас..."
- "Нет, только вооруженное восстание! Не хочу ничего знать!" Вот как
некоторые товарищи относятся к реальной борьбе. А другой товарищ, заслуженный
человек, глубоко мной уважаемый, сказал: "Товарищи, только надо что-то
взорвать - типа памятника или прокуратуры какой-нибудь, или кого-то убить, а
голодовка - это последнее дело. Таким путем ничего не добьешься". Это сказали
двое человек, и притом очень мною уважаемых. А большинство - хоть и не знали
сами, как помочь заключенным, но тоже сказали: "Голодовка - это не метод".
Но, товарищи, в тот момент - это был метод! С его помощью лимоновцы добились
того, что суд в сентябре будет открытым. Это наши национальные герои, кто борется
несмотря на угрозу смерти! Я предлагаю всегда соизмерять наши действия с возможностями,
и думать, соответствуют наши действия нашим целям или нет. Не палить из пушек
по воробьям - потому что мы стараемся, себя подставляем, своих товарищей подставляем,
свои организации подставляем под удар - а этого делать никак нельзя. Запомните,
у левых организаций есть один принцип: организация - это выше всего, а уже личность
потом. Это самый главный принцип: общность выше всего, а потом уже человек.
Как бы нас ни обвиняли в обратном, но мы придерживаемся именно этого принципа
неукоснительно. Поэтому мы всех призываем к организованности: не подставлять
друг друга, а искать самые адекватные методы. На крайние методы идут или очень
смелые люди, как Губкин, которые безрассудно бывают смелыми, либо душевнобольные,
которые не понимают, что творят, либо просто неумные люди. Это смелость, но
не мудрость.
Еще вот что я хотел бы сказать. "Лимонку" запретили - придрались к
одной фразе, совершенно декларативной: "Рабам остается только восстание".
Это чисто мировоззренческая фраза. Но судьи сказали, что это - призыв к насильственному
свержению конституционного строя. Статья 278. По сути правильно, но с юридической
точки зрения они не имели права так поступить, потому что они не имеют права
за нас решать, как мы трактуем ту или иную фразу. Но фраза стоит четко. И то,
что в ней сказано, кстати - записано во всех международных декларациях, которые
подписывала Россия, как якобы демократическое государство. И "Лимонку"
закрыли за то, что она повторила именно эту декларацию.
Самая революционная из коммунистических газет на сегодня - газета "Совет
рабочих депутатов", учредителем которой я являюсь - тоже имеет уже неприятности
от Министерства печати, предупреждения, так что мы тоже на волоске висим. Некоторые
коммунистические газеты - и "Трудовая Россия", и "Молния",
и другие - иной раз пишут достаточно интересные вещи, довольно даже революционные,
но их не боятся власти и потому не закрывают. Закрывают только тех, кого надо
закрывать, потому что они представляют опасность для режима. Власти применяют
репрессии только против тех газет и организаций, которых боятся. И мы - в числе
тех, кого боится режим. Да, нас мало сейчас. Людям страшно к нам идти. Может,
мы отчасти сами в том виноваты - порой мы слишком похожи на провокаторов...
Но мы только похожи. Потому что провокаторы не сидят, как Губкин, три раза в
тюрьме. Провокатора для вида могут и посадить на неделю, на месяц в тюрьму -
но не так как Губкина, который уже отсидел в общей сложности более шести лет!
Такого не бывает! .
Газета жить будет, в крайнем случае потом будет в другом виде выходить. Враг
у нас коварен, и мы не должны себя подставлять просто не за понюх табака. Мы
себя должны отдавать подороже. Допустим, один завод отстоим, а потому нас всех
арестуют - кто будет бороться за другие заводы? Поэтому надо подниматься всем
миром, а если мы уж занялись такими делами - стараться не попадаться, не подставляться.
Поэтому я, заканчивая, еще раз повторяю свои предложения. Пока нас мало. Это
- мы, Большевистский комитет защиты политзаключенных (нас самих мало, но у нас
много сторонников), это НБП - большая организация, разветвленная, это Стоп НАТО
- она еще не разрослась так серьезно, но если судить по почте в Интернете -
это уже очень большая организация (так получилось, что я сейчас получаю почту
Стоп НАТО - там очень много корреспонденции). Короче, нам надо приобретать союзников,
соратников. И я мыслю наше движение так (и в уставе это записано - устав на
этой Конференции мы будем принимать): что все должно быть в лучшем смысле демократично.
То есть мы здесь проголосуем за наш главный орган - координационный совет, в
который войдут представители различных левых партий и движений. Координационный
совет будет собираться и решать, какие акции провести. Кто-то предложит инициативу
- все соберутся и решат, участвовать в этой акции или нет. Кто не захочет -
не будет участвовать, кто захочет - будет. Так будет обеспечиваться единство
действий. Никаких начальников, а просто орган равноправных представителей левых
сил - координационный совет. Это единственная возможность выступить массово.
Для того, чтобы движение наше было массовым, необходимо провозгласить одной
из важнейших задач борьбу с госэкстремизмом. Ведь практически все, кто пришел
в левое движение, считают, что они борются с геноцидом, все считают, что они
борются с госэкстремизмом - все до одного так считают. Поэтому тех, кто не будет
участвовать в этом движении, можно будет обвинить в том, что они просто не борются,
не хотят бороться. Устроили себе кормушку - политическую кормушку и просто кормушку.
Поэтому прошу тех, кто будет сейчас выступать, ответить, согласны ли они на
более широкое название Движения - не только за освобождение политзаключенных,
но и по борьбе с госэкстремизмом. А те рядовые люди, кто будет участвовать в
наших мероприятиях, смогут выбрать, что им ближе
Крючков мечтал, чтобы его комитет стал центром притяжения революционных сил.
Эта его мечта свершилась. Но без Крючкова. Это свершилось и в НБП, и в нашем
Комитете. Это две организации, которые сейчас стали центром притяжения революционных
сил, это вотрая функция нашего движения, очень важная. Я против того, чтобы
какие-то партии зажигали ложные маяки и отвлекали молодые силы. Молодежь, которая
реально борется, должна идти к нам.